Семнадцать мгновений Николая Кузнецова

Экспозиция собрана по крупицам жизни Николая Кузнецова. «Октагон» также прошёл по следам знаменитого разведчика – от места его рождения до места трагической гибели – и воссоздал картину жизни легенды в спецпроекте.

Будущий знаменитый советский разведчик родился 14 июля 1911 года в деревне Зырянке (сейчас – Талицкий район Свердловской области). При рождении ему дали имя Никанор, которое позже он сменил. В детстве Кузнецов с удовольствием слушал рассказы отца о войне, учил наизусть героические стихи (например, «Бородино» Лермонтова), знал предания о славянских богатырях. В школе начал изучать эсперанто и немецкий язык, общаться с заведующим аптекой Вильгельмом Краузе – он поставил ему чистое берлинское произношение с соответствующей артикуляцией.

После окончания школы-семилетки Никанор Кузнецов вступил в комсомол, учился в Талицком лесном техникуме. Там давали знания по чтению карт и планов, ориентации на местности, лесным травам и деревьям, проводили тренировки по стрельбе и ходьбе по целинному снегу.

Завершить обучение Никанор Кузнецов не смог: в 1929 году его обвинили в сокрытии «белогвардейско-кулацкого происхождения», исключили из комсомола и техникума. По распределению он поехал в Кудымкар.

©octagon.media, 2021

В Кудымкаре Никанор Кузнецов занял должность таксатора в лесоустроительной партии. Через некоторое время он познакомился с медсестрой из окружной больницы Еленой Чугаевой. Они поженились, и впервые в официальных документах Никанор был назван Николаем. Всего через два месяца брак был расторгнут. Почему – неизвестно.

Осенью 1931 года Кузнецова восстановили в ВЛКСМ. В решении комиссии было указано, что предъявленное обвинение в «скрытии социального происхождения, как сына кулака, участника белой банды, не доказано».

Секретным сотрудником ОГПУ (Объединённого государственного политического управления, образованного в 1923 году) под псевдонимом Кулик он стал летом 1932 года.

Кузнецов принимал участие в деле «контрреволюционной националистической повстанческой организации в Коми-Пермяцком округе», которая была ликвидирована в 1933 году. Несколько человек из неё были расстреляны. Впоследствии в 50–60-х годах их реабилитировали и присвоили им звание «Почётный гражданин Кудымкара», как и Николаю Кузнецову.

В 1934 году Николай Кузнецов отправился в Свердловск.

В Свердловске Кузнецов устроился сначала статистиком в «Свердлтрест», а через несколько месяцев – чертёжником на Верх-Исетский металлургический завод. А уже в марте 1935 года он поступил на «Уралмашзавод» расцеховщиком конструкторского отдела.

В свердловском ОГПУ Николай Кузнецов получил кодовое имя Учёный. В предвоенные годы на «Уралмашзаводе», который был стратегически важным предприятием, работало много приглашённых иностранных, особенно немецких, специалистов (более 100 человек). Кузнецов свёл знакомство со многими из них.

Он тесно общался с инженером-конструктором Генрихом Затлером, который объяснил Николаю, что его костюм слишком славянский. Тогда Учёный сменил одежду на серое полупальто с широким ремнём, шляпу, яркие свитеры и американские ботинки.

В 1935 году Николая Кузнецова арестовали за связь с немцами и несколько месяцев держали в тюрьме НКВД. В январе 1936 года его уволили с «Уралмашзавода». Кузнецов проходил по статье 58-10 «Антисоветская агитация и пропаганда», но предварительное следствие завершилось освобождением ввиду неподтверждения инкриминируемых преступлений.

С 1936 года Николай Кузнецов официально нигде не работал. Через пару лет, по разным источникам, начал активную деятельность в центральном аппарате службы разведки в Москве.

В Москву Кузнецов прибыл поездом с паспортом на имя Рудольфа Вильгельмовича Шмидта – очевидно, с легендой одного из уволенных с «Уралмашзавода» немцев. Как свидетельствовал о Кузнецове один из руководителей советской контрразведки тех лет Леонид Райхман, «Кузнецов оказался разведчиком прирождённым, от Бога».

В столице он действовал под кодовым именем Колонист. Главной целью были посольства Германии и Словакии. Кузнецов заводил дружеские знакомства с дипломатами и командированными в Москву немцами, их спутницами, через которых добывал необходимую информацию.

Николай Кузнецов настолько виртуозно исполнял роль Шмидта, что на него регулярно доносили агенты НКВД – сообщали, что Шмидт недоволен плохими условиями жизни в Советском Союзе, испытывает неприязнь к русским, его посещает много людей, а адрес запрашивают «подозрительные иностранки».

О Кузнецове ходило множество слухов, связанных с его чрезвычайной популярностью у женщин. Известно, возможно, о единственной любви Кузнецова – художнице Ксане Оболенской. У них был роман, но незадолго до начала войны отношение к немцам в СССР стало ухудшаться и пара рассталась.

К началу войны Кузнецов-Шмидт владел уже семью диалектами немецкого языка и мог говорить по-русски с немецким акцентом. За год до заброски в стан врага Шмидт несколько месяцев «стажировался» в центральном лагере немецких пленных, где оттачивал навыки ведения быта, нормы, правила и нравы солдат вермахта.

К лету 1942 года Николая Кузнецова включили в состав отряда «Победители» под командованием военного и чекиста Дмитрия Николаевича Медведева. Вместо Шмидта появился Пауль Вильгельм Зиберт.

В ночь с 25 на 26 августа 1942 года в Ровно высадился десант из 11 парашютистов. Это была восьмая группа советских бойцов, отправленная в отряд «Победители».

Над документами для Кузнецова-Зиберта работали несколько человек. Легенду составляли по реальным бумагам, которые обнаружили среди вещей погибшего под Москвой немецкого солдата. Кузнецов научился расписываться, как настоящий Пауль Зиберт, изучил сведения о местах, где мог бывать немец, а также о боевых действиях 76-й пехотной дивизии, в которой он служил.

В Ровно создавалась крупная разветвлённая сеть разведчиков-партизан: в отряд профессиональных солдат вливались местные жители. После гибели от рук фашистов одного из местных разведчиков Константина Довгера к «Победителям» пришла его дочь, семнадцатилетняя Валентина Довгер. Девушка обосновалась в квартире, которая стала явочной для других разведчиков, в том числе для Пауля Зиберта, получившего кодовое имя Пух. Сама Довгер стала «невестой» Зиберта.

При её участии планировалась ликвидация рейхкомиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии Эрика Коха. Она якобы подлежала мобилизации «на работы» в Германии. Зиберт на аудиенции у Коха планировал ходатайствовать о том, чтобы девушку оставили в Ровно.

На встрече Пауль Зиберт должен был выстрелить в рейхкомиссара Украины, но из-за усиленной охраны Коха сделать это не смог. Зато узнал о готовящемся крупном наступлении немцев под Курском и передал информацию Красной армии.

Несмотря на то что главную цель Кузнецов-Зиберт не устранил, он ликвидировал всех основных заместителей Эрика Коха. Менее чем за полтора года разведдействий на Украине Кузнецов уничтожил 11 генералов и высокопоставленных чиновников Германии. Он регулярно снабжал СССР важнейшими сведениями: о расположении ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей, готовящемся нападении на Рузвельта, Черчилля и Сталина во время конференции в Тегеране.

Расстрел бандеровцами в селе Белогородка Дубновского района Ровненской области. 2 марта 1944 года.

Версия основана на телеграмме начальника полиции безопасности Йозефа Витиски. В ней говорится, что на Волыни вблизи села Белогородка Украинская повстанческая армия (УПА) задержала трёх советско-русских шпионов: Пауля Зиберта по кличке Пух, поляка Яна Каминского и стрелка Ивана Власовца по кличке Белов.

В телеграмме также докладывается, что задержанные расстреляны, а все материалы предлагается передать в обмен на «госпожу Лебедь с ребёнком и родственниками» (жену одного из руководителей УПА).

Большинством исследователей версия признана ложной – якобы солдаты УПА намеренно передали немцам неверную информацию, чтобы добиться обмена.

Намеренный подрыв на гранате во время нападения членов УПА «Черногоры» в хате Степана Голубовича в селе Боратин Львовской области. Ночь с 8 на 9 марта 1944 года.

Версия появилась в ходе расследования соратника Николая Кузнецова Николая Струтинского, основана на показаниях местных жителей.

Кузнецов-Зиберт вместе с Яном Каминским и Иваном Власовцом возвращались с задания из Львова. В селе Боратин они должны были встретиться с радисткой Валентиной Дроздовой, не зная, что её уже убили.

В хату Степана Голубовича в Боратине через некоторое время после них вошли около 10 вооружённых членов УПА; они вынуждали «немцев» отдать автоматы. Тогда один из них взорвал гранату и погиб. Второй выскочил в окно, но был застрелен.

Николай Струтинский, как считается, отыскал останки Николая Кузнецова. В 1960 году их перезахоронили на Холме Славы во Львове.

Большинство исследователей официально признало версию достоверной.

Николай Кузнецов остался жив.

Эту версию обсуждают на интернет-форумах, в блогах и на страницах онлайн-изданий. Во время подготовки спецпроекта многие жители сёл и городов, где жил Кузнецов, говорили корреспондентам «Октагона», что не верят в его гибель на войне.

– Он был слишком гениальным шпионом, чтобы подставиться и умереть почти бесславно. Где хоть одна действительно убедительная экспертиза останков? Разве может до сих пор быть несколько версий гибели, если гибель всего одна? – изумлялся один из собеседников.

По мнению опрошенных жителей Талицы и Кудымкара, Кузнецову просто вновь изменили имя и отправили на новое задание. Или уже на покой – доживать век в чине героя и спокойствии за страну, в своей борьбе за которую он превзошёл всех вымышленных киношпионов.