Маршрут в криминальное прошлое Екатеринбурга

Авторская экскурсия проходит регулярно, желающих посетить её всегда много. Для гостей города и его жителей знакомство с такими историями – способ лучше узнать Екатеринбург, считает автор экскурсии Артём Беркович.

– Детективные истории проводят нас сквозь этажи социальной иерархии, благодаря им происходит знакомство с обществом и эпохой, – говорит он. – Я рассказываю преимущественно о XIX веке, так как многие дела XX века недоступны, а с документами XVIII века непросто работать.

– Мне не хочется рассказывать про грабежи на дорогах или психические патологии. Важен контекст, через который исторический детектив раскрывается как социальная драма, резонирующая в настоящем. Далёкое прошлое, к сожалению, часто выглядит как печальное настоящее. Я стараюсь не касаться событий, участники которых ещё живы. Отсчёт истории начинается, когда человек уходит. Для меня это маркер, который обозначает конец современности, – говорит он.

Самое громкое преступление послевоенного Свердловска произошло у Центрального стадиона. 29 января 1964 года поступил сигнал о пожаре на улице Крылова. Прибывшие следователи поняли, что имеют дело с поджогом, с помощью которого поджигатели хотели скрыть убийство, но ошиблись – они закрыли окна одеялами, из-за чего огня было мало и деревянный дом просто тлел. В подвале обнаружили семь тел, все были связаны и с перерезанным горлом. Так была убита семья уже покойного Соломона Иткина, лидера еврейской общины, который собирал деньги на постройку синагоги. Убийцы оставили записку, гласившую: «Так будет со всеми жидами».

Преступников было четверо: известные в криминальном мире братья Владимир и Георгий Коровины и их подельники – Арнольд Щекалев и Герман Патрушев. Их целью была кража денег, которые они передали в общак. Изначально воры хотели обойтись без жертв – притворились сотрудниками КГБ. Но их раскрыли, за чем последовали пытки жителей дома.

Преступников поймали и приговорили к смертной казни. Через год информатора милиции, который дал наводку на банду, нашли мёртвым под мостом на улице Декабристов. Возможно, это была месть.

Главная отрасль уральской экономики первой трети XIX века – добыча рассыпного золота, она велась в том числе в районе Малый Исток, который в то время принадлежал англичанину Осипу Меджеру – механику Горного правления. 19 апреля 1831 года Меджера и его дворового человека нашли с проломленными головами в доме англичанина. Убийцы похитили 32 килограмма золотого песка, стоимость добычи составила 80 тыс. рублей. Для сравнения: всё имущество самого богатого купца Урала тех лет Якима Рязанова оценивалось в 100 тыс. Убийство произошло накануне того дня, когда Осип должен был сдать золото под охрану государства.

У следователей тогда не было возможности получить ДНК или отпечатки, но заполучить всюду свои глаза и уши они умели. Один из подельников – мастеровой Верх-Исетского завода Андрей Рыков – решил продать свою часть краденого, что сразу стало известно. Он сдал своих сообщников: екатеринбургского мещанина Нестора Пикулина, крестьянина Евстафия Дружинина, а заказчиком оказался купец Пётр Дмитриев, который два года готовил преступление.

Навсегда останется загадкой информированность Дмитриева о делах Меджера. Англичанин сидел с императором за одним столом, а Пётр Дмитриев был всего лишь купцом третьей гильдии и старообрядцем. Их жизненные пути не должны были пересекаться. Возможно, ответ в забытом уголовном деле о тайной торговле ворованным золотом на Юге Урала. Будущие преступник и жертва проходили по этому делу, но были «оставлены в сильном подозрении».

Так раскрыли первую ОПГ Екатеринбурга. Суд приговорил преступников к 40 ударам плетьми и каторге. Пострадали и жёны, поскольку были в курсе дел своих мужей и помогали им.

В XIX веке центры обработки камня находились в Екатеринбурге и Петергофе. Командиром уральской гранильной фабрики был Яков Коковин, сам император Александр I считал его гением. В 1831 году на Урале нашли первые изумруды, что стало сенсацией – прежде все изумруды привозили из Латинской Америки. Яков Коковин получил задание разрабатывать прииски и отправлять лучшие камни в Петербург, а остальные реализовывать на внутреннем рынке. Всё бы хорошо, но он не имел квалификации в этом деле и со временем количество и качество изумрудов начало падать.

В столицу на Коковина приходит анонимный донос с обвинением в краже драгоценностей. Так начинается почти гоголевский сюжет: «К нам едет ревизор». На Урал инкогнито приезжает чиновник в чинах, сопоставимых с губернаторскими, и пытается обыскать квартиру Коковина. На предложение открыть дверь «тот с крайним ропотом воспротивился». С помощью угроз дверь всё же была вскрыта, а за ней обнаружили цветные драгоценные камни. Их опечатали, упаковали и отправили в Петербург.

Сначала делу не дали хода, только через полгода крупный вельможа Лев Алексеевич Перовский появился в Екатеринбурге, чтобы найти пропавший изумруд. Коковина отстранили от управления фабрикой, арестовали и провели допрос. Свою вину он не признал, уникальный камень никто больше никогда не увидел, и из-за отсутствия доказательств обвинение с Коковина суд снял, но за другие проступки – отсутствие учёта добытых изумрудов, взятки и жестокое обращение с рабочими гранильной фабрики – его лишили орденов и дворянства и отправили в тюрьму на два года. Вышел из заключения он морально раздавленный и вскоре умер.

Куда же делся пропавший изумруд? Версия первая: его украл Перовский, хотя в его коллекции, осевшей в музеях, изумруд не обнаружился. Версия вторая: а был ли камень? Возможно, всё дело в придворной интриге и желании Перовского подчинить гранильную фабрику в Екатеринбурге своему управлению.

Во второй половине XIX века на Урале мукомольный бизнес стал одним из главных. Для упаковки товара нужна была мешковина, один из крупных екатеринбургских мукомолов Василий Саввич Жиряков построил в селе Черноусове льнопрядильную фабрику, став пионером и монополистом в этом деле. Он купил в Европе подержанное оборудование, которое часто ломалось, но предприятие всё равно приносило доход. Однако когда на рынок вышли конкуренты – братья Макаровы со своей новой фабрикой, дела Жирякова пошли на спад.

В ночь с 11 по 12 марта 1900 года бизнес Василия Саввича погорел в прямом смысле слова, что удачно совпало со страховкой на 400 тыс. рублей. Жиряков вложил деньги, полученные от страховой компании, в новую фабрику, которую построил на месте сгоревшей.

Откровения не остались без внимания, и уже в 1903 году перед судом присяжных предстали четыре человека: исполнители и заказчики преступления. Их обвинили в умышленном поджоге ради страховых выплат.

Жиряковы наняли лучших адвокатов, в том числе звезду петербургской адвокатуры Николая Платоновича Карабчевского. Василий Саввич ни слова не произнёс за время заседания, а адвокаты сумели доказать, что «глухой старик одной ногой в могиле». Всю вину возложили на сына – Сергея Жирякова. В итоге Жирякова-старшего признали невиновным, остальных отправили на каторгу.

Однако Василий Саввич решил не торопиться в могилу. Он «оглох» только на время судебного разбирательства, затем слух «вернулся», а сам он прожил ещё восемь лет. Деньги страховой компании были возвращены, но бизнес Жиряковых это не обрушило. Как оказалось, средства для модернизации производства у семьи были и без мошенничества.

5 мая 1874 года учащийся Екатеринбургской мужской гимназии сын купца первой гильдии Алексей Скачков зашёл в кабинет к директору Якову Предтеченскому и выстрелил в него два раза из отцовского револьвера, но убить не смог. Директор выскочил в коридор, в спину ему прозвучало ещё три выстрела. Когда сбежались люди, убийца «был в сильно возбуждённом состоянии и едва мог выговорить несколько слов». Убить директора студент решил из-за того, что тот застал его с куревом в туалете и планировал отчислить из гимназии.

На суде адвокаты пытались выдать убийцу за сумасшедшего, но присяжные приговорили Скачкова к ссылке в Сибирь, от каторги его спасти удалось.

Не последнюю роль в инциденте сыграл дух свободолюбия, царивший в мужской гимназии в те годы. За несколько лет до преступления Скачкова стало известно, что учитель математики собирал гимназистов для чтения и обсуждения запрещённой литературы. Когда об этом узнали, то тут же уволили и учителя, и директора, место которого занял Яков Предтеченский. При нём начались бунты молодёжи: гимназисты бастовали, отказываясь отвечать на уроках.